|
|
Ф.Х.Арсланова, г.Тверь
Этническую неоднородность населения Тверского Поволжья можно проследить, преимущественно, по погребальный комплексам. Материалы средневековых курганов характеризуют быт, мировоззрение, социальную структуру общества и этнографические особенности населения русской деревни Х-ХII вв. Разнообразный обряд погребения, четко фиксируемый в Избрижской курганной группе Калининского района Тверской области, достаточно убедительно свидетельствует о полиэтничности сельского населения изучаемого района.
Культура населения исследованных нами памятников у с.Избрижье синтезирует восточнославянские, финские и, отчасти, балтские элементы. Иноэтничное влияние прослеживается, преимущественно, в устройстве погребального сооружения и составе сопровождающих вещей.
Единство похоронных ритуалов /погребения в ямах головой на запад, отсутствие инвентаря наблюдается в памятниках I пол. XII в. Истоки этого единства объясняются начавшимся процессом христианизации в среде сельского населения Тверского ПОВОЛЖЬЯ, причем устойчивые следы языческой погребальной обрядности сохраняются до сер.XII в. В сзязй о этим заслуживает особого внимания похоронный ритуал и набор сопровождающих вещей в двух погребениях, совершенных под "сводом" и составляющих 1,6 % от общего количества исследованных захоронений /124/ в Иэбрижском могильнике.
Памятники с глиняными "сводами" /заливкой/ широко известны в районах Верхневолжья. Они хорошо изучены рядом исследователей, отметивших характерные признаки погребального обряда, присущие субстратной финно-угорской культуре (1). Именно эти локальные оообенности в элементах похоронного обряда наблюдаются в двух избрижских курганах, расположенных на общеславянском /кривическом/ могильнике. Захоронения в них были произведены под невысокими полусферическими насы-пями с внешними рвами и были расположены в северо-восточной части курганной группы. Насыпи сооружены из глины, суглинка и супеси. В кургане 27 /диаметр 7,5 х 5 м, высота 1,75 м/ на глубине 1,6 м вокруг скелета четко выявлены канавки /ширина 55 см, глубина до 15 см/, образующие прямоугольник 2,9 х 1,25 м и заполненные увлажненным составом плотной массы из мелкого речного песка, глины, золы и кусочков древесного угля. Погребенная была положена вытянуто на спине, с вытянутыми руками, головой на запад, с отклонением в 30° к северу. Череп лицевой частью был повернут к северу. Вещей нет. В северной и южной частях кургана выявлены внутренние - овальные в плане ровики длиной от 1,6 до 2 м, шириной от 0,6 до 0,8 м, глубиной 0,3 м. "Заливка"в виде полусферического свода диаметром 4,5 м и высотой в центре 0,6 м покрывала погребение и сооруженные вокруг него канавки /рис.I/, а также - внутренние ровики. Отсутствие вещей не позволяет установить точно время сооружения памятника. Однако по аналогиям с безынвентарными погребениями под "заливкой" Костромского Поволжья его можно датировать началом XII в.(2). Е.И.Горюнова, по-видимому, вполне справедливо подчеркивала, что "погребения под "сводом" принадлежали на славянам, в обрусевшей мере" (3).Особенно высок был среди них процент женских погребений. И в связи с этим особый интерес представляет курган 43 /рис.2,3/ диаметром 12 м и высотой 2,1 м, содержавший основное мужское и вводное женское захоронения. При погребении мужчины использован языческий ритуал: умерший был положен в деревянный гроб /колоду/, накрытый берестяным покрывалом /2,5 х 0,6 х 0,02-0,04 м/, вытянуто на спине, головой на северо-запад /лицевой частью к востоку/, с вытянутыми вдоль туловища руками. В свою очередь, захоронение совершено на специально возведенной площадке диаметром 8 м и высотой около 0,4 и, после очищения ее ритуальным огнем.
Типичен для славянской посуды найденный здесь гончарный широкогорлый горшок, диаметр венчика которого больше высоты, дно широкое; наибольшее расширение тулова находится на уровне второй трети его высоты /от дна/; венчик слегка отогнут наружу, крайнего горизонтально срезан; орнамент нанесен по всей поверхности в виде неправильных, заходящих одна на другую, линий; в качестве отощителя использована мелкозернистая дресва; на дне видны следы подсыпки из крупнозернистого песка; обжиг неравномерный, внешняя поверхностькрасновато-коричневого цвета с черными пятнами; внутри на шейке и верхней части тулова - сохранились остатки пригорелой пищи, что свидетельствует об использовании этого сосуда в быту, по прямому назначению /рис.4,21/. Наиболее близкой аналогией является горшок из мужского погребения кургана 124 у с.Ирбрижья, датированный второй половиной XI в. (4).
Два западноевропейских денария, чеканенные в Вюрцбурге при епископе Бруно /1054-1045 гг./ и в Евере при герцоге Ордульфе /Отто/ в 1059-1071 гг. (5), были оставлены умершему у правого предплечья и в насыпи, согласно языческому ритуалу, в качестве платы за переход в загробный мир. О существовании обычая "обола мертвого" у избрижцев свидетельствует находки монет в курганах /преимущественно 2 пол.ХI в./ с погребениями мужчин и подростков-мальчиков. Одни исследователи связывают этот обычай с этническим /финно-угорским/ происхождением (6), другие склонны объяснять егв особым социальным положением погребенного (7). Нестандартным в этом погребении является зафиксированный обычай, связанный с положением куска мяса от жертвенного животного /овцы ?/, достаточно широко распространенный у финноязычного населения /весь, меря/. В насыпи на глубине 1,7 м был обнаружен обломок бронзового круглого в сечении стержня с отверстиями на концах, возможно, это деталь от весов (мужское захоронение было частично разрушено при сооружении вводного захоронения в северной части насыпи).
Перечисленные общеславянские и финно-угорские ритуалы в погребальном обряде мужчины являются свидетельством синкретизма в религиозных представлениях язычников Тверского Поволжья. Обращает на себя внимание тот факт, что финские элементы в этом кургане преобладали в женском захоронении.
"Заливка" над четырехугольной могильной ямой /3,4 х 2,1 м, глубина 0,55 м/ в виде полусферического возвышения /высота 76 см/ на площади 3,4 м / с севера на юг / х 3,3 м /с запада на восток/ состояла из плотно спрессованной серой массы, включающей в себя глину с примесью золы, мелких кусочков древесного угля и, возможно, извести. Под заливкой на дне могилы сохранилась деревянная колода /2,24 х 0,4-0,45 х 0,08 м/, покрытая берестяным покрывалом. Погребенная была положена на спине, с вытянутыми вдоль туловища руками, головой на северо-запад /лицевой частью к северо-востоку/.
Своеобразен набор украшений ритуального головного убора и верхней одежды погребенной. От головного убора сохранилась налобная тесьма шириной 1,5-1,8 см, изготовленная из крученой нити, которая в конце завершается шестью свисающими шнурками /длина 2 см/, образующими бахрому /рис.6/. Особый интерес составляет состав височных колец, надетых на тесьму, через которые были пропущены пряди волос. Перстнеобразные с заходящими концами /рис.4,13/ и загнутоконечные /рис.4,18/ кольца, характерные для "славянизированных потомков финноязычного населения" (8), надеты совместно с типично кривическими браслетообразными кольцами, завязанными на один конец /рис.4, 12,14,19-20/. Аналогичный набор височных колец и система крепления их к налобной ленте из крученых нитей /рис.4,16/, был зафиксирован в ряде женских погребений I пол. XI в. Избрижья. Славяно-финская атрибуция состава украшений сакральной одежды и обряда погребений в этих курганах не вызывает сомнений (9).
Шейное ожерелье было составлено из 25 стеклянных бусин, бытовавших в конце Х - начале XIII вв. (10). Часть из них была изготовлена в Византии путем навивки трубочки с последующим разрезанием ножом. Это четыре золоченые /с металлической прокладкой/ цилиндрические бусы с цилиндрическим центрированным отверстием, края выпуклые и ровные; датировка - ХI-нач.ХII в. /рис.4,1/ (11). Две золоченые бочонкообразные бусины с цилиндрическим центрированным отверстием, с выпуклыми и плоскими ровными краями /рис.4,5-6/. Основа и поверхность из прозрачного стекла, между ними - золотая фольга; датируются Х-нач. XII вв. (12). Особый интерес вызывает цилиндрическая бусина - золоченая с коническим центрированным отверстием и плоским ровным краем. На ее поверхности нанесен декоративный элемент /"кружковый орнамент"/ в виде трех борозд и трех кругов между ними /рис.4,7/. В избрижской коллекции, насчитывающей более 3000 экз., эта бусина является единственной, датируется она Х-XI вв. (13). Серебрёные /с металлической прокладкой/ бусы /рис. 4,3-4/ представлены цилиндрической формой и цилиндрическими ребристыми /З экз./ с центрированным цилиндрическим отверстием. Первые относятся к XI в., вторые - к I пол. XI в. (14). Из прозрачного зеленого стекла изготовлена /в Византии/ боченковадная бусина путем вытягивания трубочки и разрезанием ножом с дополнительной формовкой /рис.4,8/, она датируется концом Х - сер. XI в. Путем простой навивки с дополнительной обработкой, присущей мастерам Древней Руси /XI - нач.XII вв./ изготовлены три золотостеклянные боченковидные бусины /рис.4,2/, датированные Х1-ХIII вв. Основа и поверхность их сделана из прозрачного стекла, между ними - серебряная фольга. На всех одиннадцати образцах прослеживаются признаки расстекловывания. В середине ожерелья была привеска из денария /рис.4,II/, чеканенного в Эмдене при графе Германе /1020-1051 гг./. На поясе погребенной был подвешен крестопрорезной бронзовый неорнаментированный бубенчик /рис.4,15/.
Впервые в женском погребении Избрижья найден берестяной туесок /диаметр крышки 21 см/ с сохранившимися фрагментами шва по крою крышки и дна /рис.5/. Рядом с ним был оставлен низкий /высота 11 см/ приземистый асимметричный гончарный горшок с четко выраженным плечиком и отогнутым наружу венчиком, край которого косо срезан наружу и оттннут вверх /рис. 4,22/. Наибольший диаметр тулова расположен в верхней трети высота сосуде и составляет 16,6 см. Четко прослеживается донный начин и следы от деревянной подставки /диаметр 7 см/, а также закраина на дне. Неровные линии нанесены палочкой по плечику и тулову. Изготовлен горшок из глиняного теста с примесью крупнозернистой дресвы. Внешняя.поверхность красновато-коричневого цвета. По форме он близок сосудам ХI-XII вв. летописной веси (15) и характерной мерянской посуде с четко выраженными плечиками, диаметр венчика которых, как правило, больше высоты горшка (16).
По составу сопровождавшего инвентаря, с учетом похоронного обряда, погребение мужчины датируется второй половиной XI в., а женщины - концом XI в. /возможно, началом XII в./. Как отмечалось, сохранение финских элементов в Избржском комплексе преобладает в женских погребениях. Хранительницами и носительницами традиций финнояаычного населения били местные женщины, включенные в состав славянского общества. Таким образом, по материалам двух конкретных курганов 2 пол. XI - нач.XII вв. удается выявить субстратные традиционные языческие элементы в погребальном обряде, присущие восточнославянской и финнонзычной группам населения Тверского Поволжья.
ЛИТЕРАТУРА:
1. Нефедов Ф.Д. Раскопки курганов в Костромской губернии, произведенные летом 1985 и 1896 года //МАВГР. 1899, т.3. с.161-281. Плетнев В.А. Об остатках древности и старины в Тверской губернии: к археологической карте губернии. Тверь, 1903, с.124. Третьяков П.П. Костромские курганы. М.-Л.,1931 // ИГАИМК, т.10. Вып.13,14. Горюнова Е.И. Этническая история Волго-Окского междуречья //МИА, № 94. М. 1961, с.227,233 и далее. Седов В.В. Финно-угорские элементы в древнерусских курганах // Культура Древней Руси. М., 1966, с.246 и далее. Рябинин Е.А. Костромское Повол-жье в эпоху средневековья. Л., 1986, с.45 и далее.
2. Горюнова Е.И. Указ. соч., с.232.
3. Там же. с.233.
4. Арсланова Ф.Х. Погребальные сооружения кривичей у с.Избрижье // Памятники железного века и средневековья на Верхней Волге и Верхнем Подвинье. Калинин, 1989, с.43.
5. Определение монет произвел ведущий нумизмат ГИМа А.С.Беляков.
6.Потин Н.М. Монеты в погребениях Древней Руси и их значение для археологии и этнографии // Труды Гос. Эрмитажа. Л., 1571, т.12, с.49-75.
7. Макаров Н.А. Население Русского. Севера в ХI-ХIII вв. М.,1990, с.41-43.
б.Седов В.Б. Восточные славяне в VI-ХIII вв. // Археология СССР. М.,1982. с.135.
Э.Арсланова Ф.Х. Погребения с лепной керамикой из Избрижья // Археологические памятники на Верхней Волге.Тверь,1993.
10.Пользуясь случаем, выражаю свою глубокую признательность профессору МГУ Ю.Л.Щаповой за определение технологии, места и времени производстве бус.
П.Львова З.А. Стеклянные бусы Старой Ладоги.// АСГЭ. Л., 1968, Вып.10. с.72.
12.Щапова Ю.Л. Стеклянные бусы древнего Новгорода // МИА, 1955, с.172.
13.Фехнер М.В. К вопросу об экономических связях древнерусской деревни // Труды ГИМ, 1959. Вып.33, с.156,рис.3,6.
14.Щапова Ю.Л. Указ. соч., с. 175.
15.Спиридонов А.М. Керамический материал из Оятских курганов /по материалам раскопок А.М.Линевского/ // Кочкуркина С.И, Линевский А.М. Курганы летописной веси. Петрозаводск, 1985, с.200. рис.3 /тип I В/.
16.Горюнова Е.И. Указ. соч., с.238.
Рисунки
Рис.1 |
Рис.2 |
Рис. 3. |
Рис.4. |
Рис.5. |
Рис.6. |